. Ритта Козунова
ЭПРОН – Экспедиция подводных работ особого назначения была
создана в 1923 году для поиска золота, которое якобы находилось на затонувшем у
берегов Балаклавы британском пароходе «Принц».
Нынешняя Аварийно-спасательная служба ВМФ и Черноморского
флота России включительно,
а
также гражданская гидронавтика – это прямые последователи ЭПРОНа. В советские годы Экспедиция была овеяна
ореолом романтики, о ней снимались кинофильмы, писали известные литераторы.
Ныне об ЭПРОНе знают лишь люди, глубоко увлекающиеся историей водолазного дела,
профессиональные ученые, да еще потомки самих эпроновцев. Пришла пора вернуть
славное имя ЭПРОН из незаслуженного забвения.
25 сентября по инициативе
члена-корреспондента РАН, профессора Российского
государственного гуманитарного университета, доктора
юридических наук, заведующего кафедрой международной безопасности ФМОиЗР ИАИ
РГГУ Василия Степановича Христофорова и научного руководителя общественной
организации «ЭПРОН-Клуб» Александра Васильевича Жбанова состоялся круглый стол
«ЭПРОН и его значение для развития водолазного и спасательного дела России:
история и современность».
Впервые за все постсоветское время форум, посвященный
легендарной Экспедиции, проводился именно там, где она была создана. Символично,
что проходил он в Балаклавском дворце культуры, который был построен 80 лет
назад как клуб ЭПРОНа. За «круглым столом» собрались люди разных профессий и
поколений, от военных водолазов и спасателей до именитых историков и ветеранов
подводного дела, а также писатели, журналисты, библиотекари.
В. С. Христофоров познакомил
участников круглого стола с изданием «Новые документы по истории Экспедиции
подводных работ особого назначения при ОГПУ
СССР (1923 – 1931 гг.), архивные документы и материалы». В дальнейшем Экспедиция была передана в ведение Народного комиссариата
путей сообщения.
Василий Степанович убежден, что на
примере ЭПРОНа надо воспитывать будущие поколения, он дает образец того, как
надо работать. Итак, как же работал ЭПРОН? Обратимся к статистике. Со дна
морей, озер и рек в довоенное время были
подняты 450 судов и боевых кораблей общим водоизмещением 210 тысяч тонн.
Немалая их часть вновь становилась в строй. Но еще большее восхищение вызывает
количество спасенных кораблей – 188. Представьте, сколько человеческих жизней сохранили эпроновцы!
Кроме того, страна и флот чрезвычайно нуждались в
якорях, цепях, тросах, цветных металлах, а все это эпроновцы извлекали со дна
Балаклавской и Севастопольской бухт, словно из того самого сундука с
сокровищами, который так и не отдал неуловимый «Принц».
В довоенные годы водолазы ЭПРОНа
установили несколько мировых рекордов погружения на глубины более 100
метров. На ЭПРОН работал цвет
отечественной науки тех лет: академики А. Н. Крылов, А. П. Карпинский, Л. А.
Орбели, Е. М. Крепс и другие.
По словам профессора В.С. Христофорова,
исследователи еще не извлекли из архивов достаточный объем документов, чтобы
написать полную и правдивую историю ЭПРОНа. Вероятно, поэтому его история до
сих пор покрыта «флером кладоискательства», и не иссякают легенды о сокровищах
и подводных «чудо-богатырях». Несомненно, ЭПРОН действительно поражал своими
успехами – но эти высокие результаты были
обусловлены хорошим подбором кадрового состава.
Особенное внимание участников форума привлекали три
исторические фигуры, на которых держался ЭПРОН и силами которых он, по сути,
был создан. Это комиссар Лев Захаров (Мейер), изобретатель Евгений Даниленко и
водолаз Феоктист Шпакович.
Евгений Григорьевич Даниленко – герой
русско-японской войны 1905 года, участник грандиозного Цусимского
сражения. В 1923 году он стал автором
«глубоководного снаряда», c
помощью которого погрузился на дно Балаклавской бухты. Глубина погружения была
просто фантастической для того времени: 123 метра! Можно смело сказать, что это
был триумф отечественной инженерной мысли. Только в следующем году во Франции
был опробован так называемый «подводный танк» фирмы «Рено».
Феоктист Андреевич Шпакович руководил плавучей
базой. Впоследствии он стал первым начальником водолазных курсов, открытых в
1924 году в Балаклаве, а затем и созданного там же в
1931 году Военизированного морского водолазного техникума ЭПРОНа,
который готовил водолазные кадры и занимался исследовательской деятельностью. Шпакович воспитал тысячи специалистов для
работы под водой и сам провел на глубине свыше 10 тысяч часов.
Вот лишь один эпизод из его биографии: когда в 1918
году в Севастополь входили немецкие оккупанты, Феоктист Шпакович ухитрился
спрятать от них водолазное оборудование…на дне, а когда враг убрался восвояси,
поднять – и оно еще долго верой и правдой служило ЭПРОНу. Примечательно, что
одной из успешно выполненных задач эпроновцев был подъем эскадренных
миноносцев, также затопленных, чтобы они не достались германской армии.
Личность Льва Захарова (Мейера) до сегодняшнего дня остается во многом
загадкой, о нем мало писали в советское время. Неудивительно: деятельность
сотрудника ОГПУ попадала под гиф «секретно», поэтому долгие годы его роль
оставалась в тени. А между тем Лев Николаевич – личность незаурядная, о чем
свидетельствует, в частности, исследование доктора исторических наук Ю. Н. Гусевой
(г. Самара) «Темно-синее море Льва Захарова-Мейера: ЭПРОН глазами его создателя».
Лев Захаров родился в 1899 году в крепости
Новогеоргиевск Варшавской губернии, то есть на территории нынешней Польши. Дед
его, Иван Захаров, был участником обороны Севастополя 1854-1855 годов. По
закону дети и внуки ветеранов этой кампании имели право получать образование за
счет государства, поэтому учился Лев в московском кадетском корпусе. Отец его,
Николай Иванович Захаров (1866-1935) в Первую мировую имел чин надворного
советника, а в революционные годы перешел в Красную Армию. Будущий комиссар ЭПРОНа
Лев Захаров закончил Михайловское артиллерийское училище. В апреле 1919 года он
был направлен на работу в ВЧК, где и получил оперативный псевдоним «Мейер». В
1923 году начальник ОО ОГПУ Г.Г.Ягода приказал ему возглавить Экспедицию подводных работ особого
назначения.
Можно себе представить, как это необычное
новаторское направление увлекло молодого чекиста! Он работал со всем пылом
души, сам не раз погружался на дно в новом, еще толком не опробованном
глубоководном «снаряде», чем заслужил уважение и доверие эпроновцев.
Несомненно, ЭПРОНу с самого начала повезло с руководителями.
В феврале 1930 г. Лев Мейер обратился к начальству с
просьбой освободить его от работы в ОГПУ, чтобы заниматься только ЭПРОНом. Но
произошло противоположное: в июне того же года Льва Николаевича освободили от
должности руководителя ЭПРОНа. Это было тяжелым ударом как для него самого, так
и для всей организации, где его искренне любили и заслуженно ценили. Некоторые
эпроновцы так и не смогли смириться с отстранением Мейера и тоже уволились,
остальными овладело уныние. Не скоро удалось справиться с этой потерей, а по
большому счету для «старой гвардии» ЭПРОНа он уже никогда не был прежним…
Как в дальнейшем сложилась судьба Льва Николаевича?
Об этом остались весьма скупые свидетельства, по большей части информация была
строго секретной – но все же историки выяснили, что Мейер занимался
организацией отправки оружия в Испанию из Одессы и Севастополя. Возможно, и сам
участвовал в боевых действиях в Испании. В 1937 году, когда он возвращался в
Севастополь из Москвы, его сняли с поезда. Ему было предъявлено абсурдное
обвинение в том, что он является «резидентом польской разведки». Возможно,
толчком к этому послужило то обстоятельство, что он родился в Польше и у рода
Захаровых были польские корни... В ночь
с 10 на 11 августа Лев Николаевич был расстрелян. В 1956 году его посмертно
реабилитировали.
Лев Захаров (Мейер), Евгений Даниленко и Феоктист
Шпакович были единомышленниками,
относились друг к другу с полным доверием и всячески поддерживали общее дело. Эта
сплоченность и энтузиазм передавались всему коллективу, у людей появлялась уверенность в том, что все
трудности преодолимы. Более того, руководители ЭПРОНа, не колеблясь, первыми
спускались под воду и делали самую трудную работу. К примеру, в июле 1928 г. на
Балтике была поднята английская подводная лодка L-55 с глубины 32 метра.
Операция длилась месяц под непосредственным руководством Льва Мейера, который в
самый решающий момент «взял на себя риск и своей распорядительностью спас
положение», как сказано в наградном листе: Лев Николаевич был представлен к
ордену.
Примечательно, что он был против «героизации»
ЭПРОНа, которая активно велась в тридцатые годы. Были планы даже возвести
40-метровый маяк в виде фигуры водолаза. Предполагалось, что за этот проект
возьмется архитектор Мухина, автор «Рабочего и Колхозницы». Светить должен был
«фонарь» на шлеме этого колоссального эпроновца…
На самом деле, там работали очень скромные люди,
которые отнюдь не считали себя «морскими богатырями», а просто честно выполняли
поставленные задачи. Тем не менее, создавать легенды о «рыцарях глубин» активно
взялись советские писатели и журналисты. В результате в прессе время от времени
появлялись совсем уж невероятные «сенсации». Так, в 1933 году одна из заметок
на полном серьезе сообщала, что эпроновцами был поднят жюль-верновский
«Наутилус», который даже приспособили в хозяйстве – в качестве установки для
опреснения морской воды. Кстати, до сих пор жива легенда о том, что на самом
деле наши вод олазы нашли золото «Черного Принца»,
В противовес подобным байкам Лев Мейер в 1931 г.
составил из документов подробную эпроновскую хронологию, а затем написал
научно-популярную книгу «Темно-голубой мир», которую редактировал лично Максим
Горький. Она была закончена за год до гибели Льва Николаевича и даже отправлена
в одно из московских издательств, но так и не была издана – впрочем, не
удивительно: слабо верится, чтобы повесть репрессированного автора пошла в
печать! По официальной версии, рукопись сгорела в 1941 году. В том же году
вышла в свет повесть Михаила Зощенко о поисках «Черного Принца»...
У сестры Л.Н. Мейера чудом сохранились несколько
глав, одну из них, в которой Лев Николаевич подробно описывает подъем
английской субмарины L-55, напечатали в 1959 году в журнале «Советский моряк».
Примечательно, что из текста вырезали абзацы, в которых говорится о том, как
предавали Великобритании останки подводников.
История ЭПРОНа – это образец верности своему делу, а
кроме того – прекрасной дружбы неординарных людей. О величайшем уважении и
преданности, с какими они относились друг к другу, свидетельствуют берущие за
душу строки из письма дочери Феоктиста Шпаковича к сестре Льва Захарова
(Мейера).
Живой интерес участников «круглого стола» вызвало
выступление писателя Павла Боровикова, много лет занимающегося историей
развития водолазного дела в России. Он
собрал массу интереснейших архивных фотографий, воссоздающих работу и быт
эпроновцев.
По словам Павла Андреевича, профессия эта считалась
очень престижной, наравне с летчиками. На заре советской власти многие молодые
люди мечтали о ней, так как, помимо «престижа», там очень хорошо было с
денежным и продуктовым довольствием, что в те суровые годы весьма ценилось. Конкурс
в начале тридцатых годов на поступление в техникум ЭПРОНа был несколько
десятков человек на место. Кадры отбирали придирчиво. Это в царской России от
водолаза требовались лишь недюжинная сила, железное здоровье и такие же нервы.
А в ЭПРОНе нужна была также смекалка, быстрота реакции, умение работать со
сложными механизмами, ведь никогда не знаешь, с чем придется столкнуться на
затонувшем либо терпящем бедствие корабле.
Изучали множество дисциплин – от медицины до слесарного дела, даже
рисование (чтобы в случае чего изобразить увиденное на дне). Много времени
уделялось военной подготовке, что пригодилось в сорок первом…
Но и отношение к водолазным специалистам изменилось.
К примеру, впервые появилась уголовная ответственность за ЧП во время спуска водолазов,
приведшее к тяжелым травмам и гибели. Самое страшное для водолаза – кессонная
болезнь, возникающая из-за быстрого подъема с большой глубины, предотвращалась
использованием барокамер, которые покупались за валюту в Германии. Для учебы
был построен так называемый «гидротанк», имитировавший трюм затонувшего
корабля. В качестве «учебных площадок» также использовались отсеки старых, выброшенных
на мель судов.
А вот на фото молодая женщина в громоздком
«трехболтовом» снаряжении, которой явно неуютно: это супруга одного из водолазов проверяет на себе, как тяжел «хлеб»
ее мужа – такие вот испытания устраивал созданный при ЭПРОНе женсовет…
Наталья Пинчук, заведующая библиотекой-филиалом N 21
имени А. И. Куприна ГБУК Севастополя «ЦБС для взрослых», рассказала о ежегодных
«Эпроновских чтениях». Это ее авторский проект, он включает знакомство с
книгами, интересными людьми, кадрами кинофильмов, экскурсию по сохранившимся в
Балаклаве зданиям, в которых жили и учились эпроновцы. В ходе выступления за
«круглым столом» Н. В. Пинчук выразила сердечную благодарность А.В. Жбанову за
его книги об ЭПРОНе, подаренные библиотеке, и многолетнюю шефскую помощь.
К 1941 году ЭПРОН в своём составе насчитывал свыше
трёх тысяч человек. Имел подразделения в Ленинграде, Архангельске, Баку,
Одессе, Новороссийске, Туапсе, Керчи, Астрахани, Владивостоке, Хабаровске. Эпроновцы
выполняли свой долг до последнего дня обороны Севастополя. На ботах «Надежда» и
«ВМ-2» они вырвались из огненного кольца, но, имея только шлюпочный компас,
сбились с курса и оказались в Турции. Через месяц, с помощью советских
дипломатов, им удалось добиться возвращения на Родину.
За годы войны аварийно-спасательная
служба ВМФ СССР оказала помощь 745 судам, сняла с мели 840, подняла 1920
кораблей, судов и катеров. А в послевоенные годы пришлось
расчищать моря, реки и озера страны от всего, что оставило «в наследство» военное
лихолетье, включая тысячи мин…
Сейчас имя «ЭПРОН» носит флагман спасательных сил Черноморского
флота. 25 октября 1959 года на нем был поднят флаг аварийно-спасательной службы
ВМФ. Таким образом, в этом году исполнилось 60 лет этому событию. 24 октября это событие
торжественно отметили в севастопольском Доме
офицеров флота.
В работе «круглого стола» также принял участие И.П. Сиваков, водолазный специалист «Центра подготовки водолазов»,
который продолжает традиции водолазного техникума ЭПРОНа. Интереснейшее
выступление сделал гидронавт-исследователь СССР А.А. Помозов. Планами о
создании в Балаклаве музея гидронавтики поделился его коллега Юрий Брага. Идею
создать экспозицию об ЭПРОНе высказал директор военно-исторического музея
фортификационных сооружений Ю.С. Тарариев.
В заключение форума директор Балаклавского дома культуры Марина Ткачёва сообщила о запланированном
ремонте исторического здания, который предполагает оборудование специального
зала для размещения музея ЭПРОНа.
Не обошлось и без интриги. Общеизвестно, что в 1929
г. за многочисленные успешные действия
по подъему и спасению кораблей и судов, водолазные и подводно-технические
работы ЭПРОН был награжден орденом Трудового Красного Знамени и стал
именоваться Краснознаменным. Но где сейчас находится награда? По просьбе А. В.
Жбанова исследователи пытаются выяснить это, но пока безуспешно – из документов
удалось узнать только, что в 1930 году орден еще не был вручен ЭПРОНу. Виной
тому извечная бюрократия или какие-то иные причины, неизвестно. Поиски
продолжаются!
«Балаклава – сердце ЭПРОНа, но в ней нет ни одной
памятной доски, ни одного мемориального свидетельства об этом – несмотря на то,
что сохранились построенные эпроновцами здания (включая Клуб ЭПРОНа – ныне
Дворец культуры Балаклавы). Нет ни одной улицы, названной именами выдающихся
эпроновцев. Они незаслуженно забыты», - заключил свое выступление генерал-лейтенант ФСБ в отставке
Василий Христофоров.
По его убеждению, задача историков – не только писать
книги об ЭПРОНе, о его прекрасных специалистах, но и всячески пропагандировать память
о них, чтобы исправить эту несправедливость.
По итогам круглого стола были подписаны обращения к
руководству Севастополя и Бакалавлы, направленные на сохранение исторической
памяти, а также патриотического воспитания молодежи
Комментариев нет:
Отправить комментарий